Винсент вздохнул, ощущая перемену в настроении Рива. Он злился. И это, вместо того, чтобы вызвать ответное раздражение, странным образом подействовало совершенно наоборот. Потому, что Рив был прав. Они все видели в нём в первую очередь человека, которого считали другом. Несмотря ни на что. Дружба не может быть односторонней. Если бы подобное происходило с кем-то из них… Не только Винсент был готов ради них на всё. Сколько бы он ни пытался решить свои проблемы сам, друзья не могли бездействовать, зная о них. Сколько бы он ни считал, что не достоин беспокойства и хорошего отношения, они дорожили им.
- Прости, Рив,- произнёс Винсент после паузы, поднимая голову и находя взглядом друга. Теперь слова будто причиняли ему боль, но сам тон несколько смягчился.- Я не принижаю твой ум или дружеское стремление помочь. Но… это трудно понять, не испытав самому. И даже испытав, трудно выразить словами. Я постараюсь объяснить.
Он моргнул и растерянно обвёл взглядом кабинет, собираясь с мыслями. Никогда ещё не приходилось рассказывать об этом настолько подробно. Что-то внутри всегда сопротивлялось тому, чтобы обсуждать этот период жизни, будто однажды запечатав его в памяти. Винсент Валентайн всегда стремился к тому, чтобы научиться разделять то, чего ему хочется, и то, что делать нужно. Он совершил достаточно ошибок, чтобы признать – отличить одно от другого он может не всегда. Что значит доверие, если ближайший друг не может убедить его сделать то, что делать страшно и, как казалось, вовсе невозможно? Важно не то, станет ли ему самому легче или тяжелее, важно то, чтобы Рив получил правду, которой не только просит, почти требует, но и абсолютно точно заслуживает.
- Думаю, нужно начать издалека,- наконец заговорил он снова, хмурясь и несколько отстранённо рассматривая перчатку на своей руке, лежащей поверх слегка согнутых в коленях ног.- Как бы я ни называл их, это чужеродные сущности. Я осознаю, что они появились, когда я прожил почти тридцать лет, но в то же время бесспорно, что они – часть меня и давно кажутся неотделимыми. Будто их невозможно уничтожить, не уничтожив меня. Как носитель Хаоса, я не ожидал, что выживу после разрушения Омеги. Кажется, я снова побывал… по ту сторону. Тем не менее, я здесь. Как и оставшиеся трое,- Винсент медленно вздохнул, переходя непосредственно к части, просто обязанной шокировать более целостного, живого и гораздо более лучшего человека - его друга.- Они не просто жаждут кровавого пира. Они… рисуют это в очень привлекательных красках. И они не просто неразумные твари. Они умеют менять человеческое сознание, не только грубо перекрывая его в какие-то моменты, но и более тонко, капля за каплей отравляя его и превращая в подобие самих себя. Я был ТУРКом, занимаясь в том числе… устранениями. Возможно, если бы я не принимал убийства в принципе или не успел приобрести некоторую… чёрствость, то ещё годы назад утратил бы остатки человеческого разума, позволив им полностью поглотить свою старую личность. Не знаю, было ли это целью эксперимента, и не потому ли он в итоге был сочтён провальным,- на миг во взгляде проявилась неизбывная, всегда жгучая ненависть к злому гению, ответственному за это. И не только это. Но Винсент заставил себя продолжить, снова спокойно. В конкретный момент не это было главным.- То, что я ощущаю сейчас… на самом деле, это не очень ново. Я жил с этим с начала опытов и… пока не получил ген Хаоса и Протоматерию,- не время думать и о женщине, спасшей его тогда. Сейчас нужно говорить. Отчего-то казалось, что, однажды остановившись, будет куда труднее продолжать.- Впрочем, у меня мало воспоминаний о том времени.
Винсент снова умолк. Разум наконец-то прояснился, позволяя сопоставлять факты и теории, чтобы составить единую картину. Молчание длилось недолго. Он много размышлял об этом в течение этого года.
- Первое время после уничтожения Омеги я не ощущал ничего тревожащего. Я потерял часть себя вместе с Хаосом, но не считал, что о ней стоит сожалеть. Я действительно хотел двигаться дальше, как вы меня и убеждали. Я позволил себе поверить, что теперь смогу это сделать. И действительно собирался принять твоё предложение и начать работать здесь, как обычный живой человек… потому что вдруг ощутил себя таковым, впервые за долгое время. Или, по крайней мере, хотел это в себе найти, и склонен был - снова по вашему примеру - считать главной именно эту часть своей сущности. Но потом, когда я выполнял твоё поручение в трущобах, мне пришлось воспользоваться Галианом. В тот раз я смог управлять им, как прежде, но они, все трое, будто очнулись от сна, осознав, что Хаоса среди них больше нет. Сначала я слышал их мысли. Потом ощущал их желания, порой ярче собственных. И однажды понял, что они тоже знают, как заставить моё тело измениться. Каждый из них в результате опытов Ходжо будто оказался заперт в клетке, откуда их выпускали вовсе не по их выбору. Наблюдая за этим, они узнали способ её открыть… и теперь у них нет причин им не воспользоваться. Вероятно, раньше именно Хаос сдерживал их… по праву сильнейшего, остальные трое ощущали это, пусть он и находился под влиянием материи. Как в звериной стае. Лидера могут не любить, не соглашаться с его решениями, но с ним считаются. Даже когда он освободился, я испытывал трудности только с ним из всех четверых. А остальные, думаю, чувствовали происходящее, затаившись и ожидая исхода. И он таков, что Хаоса больше нет.
Винсент выдохнул, обходя воспоминания о чувстве паники и безысходности, когда он обнаружил последствия этой потери. Факты и теории. Это сейчас главное.
- Сначала я пытался… найти компромисс. Периодически принимал форму каждого из них, охотясь на монстров в Аджиде. Позволял им то, ради чего они существовали – убивать. Вместе с тем я старался как можно чаще навещать друзей, стремясь запретить им даже думать об этом в отношении людей. Какое-то время это мне удавалось. Я слышал их мысли и знал, что им недостаточно предоставленных возможностей, но не более того. Оставалась надежда, что они смирятся. Но чем больше времени я проводил с вами, тем сложнее это становилось, даже получив возможность разорвать кого-то в Аджиде, они стремились к большему. Как я уже сказал, не только я влияю на них. Они хотят добиться того же, сделать меня союзником. Когда я ослаблял контроль по какой-либо причине, они старались использовать каждую возможность. Теперь я склоняюсь к тому, что нужно говорить с ними на их языке. Силой. Заставить их уважать себя. Мне придётся… стать лидером их стаи. Понять, как это удавалось Хаосу. И я не теряю надежду на это, поскольку смог взять его под контроль когда-то и в целом провёл с этими монстрами немало времени, чтобы научиться их понимать. Каждый из вас помогает мне самим своим существованием. Я не считаю, что имеют смысл ваши попытки как-то иначе принимать в этом участие. Просто потому, что это происходит в моём сознании, куда никто из вас не имеет и не должен иметь доступа. Проблемой, которую можете решить вы, это станет только в том случае, если я не справлюсь. Придётся бороться с этими существами во плоти. Без колебаний и жалости. Я предупредил об этом Клауда, когда он стал свидетелем одного из приступов… ему трудно принять это, но я надеялся, что он будет готов сделать необходимое. Заранее обдумает это и сможет перешагнуть через то, чтобы причинить боль существу, недавно бывшему другом… Он в этом случае будет контролировать себя, в отличие от меня. Возможно, эта боль не будет смертельной, тем более с учётом… моих особенностей. В то время как я, поддавшись монстрам, могу совершить непоправимое. Я стараюсь мыслить реально, а не сентиментально. Мне жаль, что пришлось просить его об этом. Но стоит рассматривать и этот вариант.
Винсент оставался на прежнем месте, даже не шевелясь, хотя и осознавал, что уже смог бы подняться и уйти. Или убежать от дружеского внимания, как когда-то, пусть и не сорвавшись с утёса в небо. Прошло время убегать. Пора возвращаться.
- Я пытался, как ты говоришь, тренировать волю, встречаясь с вами, но так, чтобы всегда оставалась возможность вернуться в безлюдное место. Но сейчас я не уверен, что нужно продолжать. Что риск того стоит. Если кто-то должен погибнуть из-за опытов этого сумасшедшего, это должен быть я. Только я. Это – моя расплата…- Винсент осёкся. Снова лишнее. И именно то, с чем друзья всегда яростно спорили. Прекрасные люди, лучшие из всех, кого он встречал. И кого был недостоин по собственному неизменному ощущению. Дышать было трудно. Он продолжил, торопясь высказать нужное.- Дай мне закончить, Рив. Осталось самое важное. Теперь я вижу, что они хотят не просто крови, а в первую очередь вашей – моих друзей. Им нужна безоговорочная победа надо мной, после чего, вероятно, они планируют выяснить, кто главный из них троих. Как бы я хотел ошибаться в этой догадке…- последнюю фразу он произнёс уже с отчаянием. Но тут же восстановил прежний ровный тон. Факты. Логика. Он должен говорить о главном. Пока может.- Но я не вижу других причин, почему вы выделяетесь среди других людей не только для меня, но и для них. Сегодня, когда я был ранен и почти терял сознание, рядом со мной находился человек, истекающий кровью – та самая бандитка, одна из «Шакалов». И ещё один человек, не способный сопротивляться. Галиан, которым я был, не воспользовался этой возможностью. Он позволил мне вернуться в человеческую форму и даже помочь ей с раной. Но они определённо хотят твоей смерти, смерти Клауда и остальных. Страшно это признавать, но на них влияет не запах и не кровь. Не что-то, от чего относительно просто отстраниться. Они научились считывать мои эмоции и понимают, что именно им нужно разрушить в нашем общем сознании, чтобы добиться своего. Я совершил ужасную ошибку, приняв их за зверей, для которых существует только инстинкт. Если они и были такими поначалу, то сумели приспособиться к ситуации, в которой оказались. Только Ходжо мог знать, чем они являются на самом деле… Я уже допускаю мысль об убийстве других людей вместо вас… не обязательно людей, в чём-то виновных. Возможно, это шаг в нужном им направлении.
Отредактировано Vincent Valentine (2016-08-12 12:59:25)